«Нью-Йорк таймс» проводит параллели между современной Россией и Японией 1941 года
Возвращаясь к вопросу о санкциях, «Нью-Йорк таймс» предоставила свои престижные полосы для исторического экскурса бывшему советнику Госдепартамента, а ныне директору исследовательской организации The Center for National Interest Полу Сандерсу:
- Аналитики сегодня проводят параллели между разыгравшейся трехсторонней военной конфронтацией на востоке Украины и ситуацией, предшествовавшей непосредственно началу Первой мировой войны. Но при этом они упускают из виду более важную параллель с годом 1941-м.
Россию от вторжения на Украину, если она отважится на это, не остановят даже калечащие санкции
В течение уже нескольких десятилетий Вашингтон и Брюссель больше полагаются на экономические санкции, нежели военную силу, как на средство демонстрации своей решимости в конфликтных внешнеполитических ситуациях. Тем не менее, против ключевых игроков на мировой арене по-настоящему жесткие меры США и Европа не ввели, а санкции, примененные к Ирану, даже самые масштабные, не вынудили Тегеран отказаться от ядерных разработок. И Россию от вторжения на Украину, если она отважится на это, не остановят даже калечащие санкции.
Более того, в 1940-41 гг. политика жестких санкций Вашингтона не только не остановила агрессии Японии на азиатском континенте, а совершенно очевидно спровоцировала Токио на нападение на Перл-Харбор, открывшее путь дальнейшей японской экспансии, направленной против владений Британии, Франции, США и Нидерландов в Тихом океане. Запрет на экспорт металлолома, конфискация японских активов и, главное, тотальное нефтяное эмбарго, наложенное США на Японию в стремлении удержать ее от интервенции в Юго-Восточной Азии, произвели эффект, обратный желаемому, и убедили Токио как раз в необходимости захвата расположенных там месторождений нефти и уничтожении американского флота, базировавшегося на Гавайях.
Американцы были убеждены, что японцы не посмеют бросить вызов США. Как заметил тогдашний замгоссекретаря Дин Ачесон, «японцы, будучи рациональными людьми, понимают, что нападение на нас не может увенчаться для них ничем иным, как катастрофой». Но Вашингтон не учел того, что он не предлагал Токио пряник, а только слабый кнут. Франклину Рузвельту, как сегодня Бараку Обаме, не достовало мужества, чтобы пригрозить агрессору силой. Япония, в свою очередь, расценивала позицию Вашингтона как требование добровольно отказатья от статуса великой державы, что для тогдашнего режима, гордого и воинственного, было неприемлемо. Отсюда и решение воевать, а не капитулировать. Японцы, к тому же, не видели разницы между экономическими и силовыми методами борьбы, полагая, что санкции со временем реально ослабят их страну. Японии на тот момент казалось, что правительство США политически слабо и что оно предпочтет сдаться, если урон от вооруженной борьбы окажется высоким, или если борьба затянется на долгое время.
Аналогии с Россией напрашиваются сами собой. Кремль тоже может не захотеть дожидаться того момента, когда санкции реально ослабят Россию. Мнение Кремля о твердости его оппонентов – низкое. Путин может не поверить, что Обама и его европейские партнеры отважатся применить ядерное оружие в случае эскалации конфликта, допустим, агрессии России в отношении Эстонии или Латвии. Механизм ядерного сдерживания, функционировавший в годы Холодной войны, может на сей раз дать осечку. И Путин сегодня, как тогда генерал Хидэки Тодзио, способен сыграть ва-банк, если посчитает, что на карту поставлено выживание не только страны, но и конкретного политического режима, пишет на страницах «Нью-Йорк таймс» директор исследовательской организации The Center for National Interest Пол Сандерс
